Тема гендерной справедливости и харассмента стала более заметной в российском публичном пространстве. Феномен #MeToo, который имел ограниченный отклик в России, начал снова подниматься — особенно среди артисток, журналисток, общественных деятелей. В сентябре 2025 года заслуженная артистка России Татьяна Буланова вызвала бурю обсуждений, заявив, что женщины, объявляющие о случаях харассмента спустя годы, «мирились ради выгоды».
Ее слова мгновенно расценили как жертвошейминг. Подробнее о случившемся читайте в материале «Рамблера». Интервью Ксении Собчак, где прозвучало высказывание, получило широкий резонанс. Буланова сообщила, что в начале карьеры ей неоднократно поступали «предложения от влиятельных мужчин», но она их отвергала: «достоинство выше карьеры». По ее словам, женщины, которые после долгого времени жалуются на домогательства, на самом деле просто «мирились ради выгод», чтобы быстрее пробиться или продвинуться. «Ты поддалась — значит, ты получишь какие-то блага… Это не харассмент, это действительно проституция», — приводит слова артистки Lenta.RU. Буланова добавила: если женщина стала знаменитой, ей нужно продолжать молчать. В обратном случае это может разрушить ее карьеру. Прабабка-гадалка и одноглазый отец: что известно о семье Аллы Пугачевой Реакция общественности Сразу после интервью в сети началась волна критики. Те, кто расценинили ее слова как жертвошейминг, указывают, что таким высказыванием она отнимает у пострадавших право быть услышанными. Активисты и комментаторы писали, что ее позиция усиливает страх, лишают возможности говорить о насилии. С другой стороны, нашлись и те, кто защитил певицу, утверждая, что она высказывает жесткую, но честную точку зрения, основанную исключительно на личном опыте. Почему же слова Булановой вызывают столь острый отклик? В ее заявлении есть сразу несколько элементов, которые больно воспринимаются в дискуссии о харассменте: Сведение всего к расчету. Говорить, что женщины «мирились ради выгоды», — значит отрицать сложность ситуации насилия, силы давления и страха. Отрицание преступления. Буланова, по сути, говорит, что жертва не была жертвой, если «получила что-то взамен». Смешение понятий. Термины «домогательство» и «проституция» несопоставимы в юридическом и моральном смысле — и сравнение их звучит провокационно и обидно. Обесценивание опыта. Женщина, подавшаяся, — не значит добровольно согласившаяся. Контекст, власть, страх — все это имеет огромную роль. Когда публичные личности высказываются по таким темам, на них ложится особая ответственность. Слишком резко сказанные слова могут затушить голоса тех, кто действительно пострадал. Например, если женщина рассказывает о домогательстве спустя годы, это не значит, что она мирилась. Психика работает у всех по-разному, иногда, если событие оказало очень сильный эффект, она просто блокирует случай в подсознании. Многим также мешает говорить страх, стигма, давление. Важно помнить: одна история не делает всех одинаковыми. Есть люди, которые молчали долго, есть те, кто борется сразу. И сравнение харассмента с проституцией — это криминализация сложности человеческих случаев. Ранее мы рассказывали, в кого превратился единственный сын Сергея Шнурова.
Свежие комментарии