В серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» выходит книга Николая Ефимовича о Майе Плисецкой, которой в ноябре исполняется 100 лет. С разрешения издательства публикуем фрагмент, посвященный отношениям балерины и композитора Родиона Щедрина. * * * …Он ждал ее у служебного подъезда Большого театра на новенькой «Победе», только что купленной на гонорар за музыку к фильму «Высота».
Помните, развеселое «Не кочегары мы, не плотники…»? Она выскочила в белой накидке, еще в гриме. Совершенно ослепительная. Рыжеволосая, с огромными серо-зелеными глазами. Устоять было невозможно. Да он и не собирался. И Майя со всей своей страстью ответила взаимностью. Без раздумий. Да так, что мысли о переезде в Тбилиси, где она собиралась найти спасение от тотальной слежки КГБ (в тот момент ее заподозрили в романе с секретарем-балетоманом английского посольства), стали быстро улетучиваться. Вспоминая начало их с Майей романа, Родион Константинович как человек с удивительным юмором любил рассказывать одну историю. Когда они жили в подмосковных Снегирях, им по дачным хозяйственным делам помогал местный житель Лёша. Славный парень, но как выпивал сто граммов, бил жену — за то, что отдалась ему в первый же вечер. Молодая кровь бурлила, любовь пьянила. Райского месяца в лесу оказалось мало — Так вот я Майю, — озорно подмигивает Щедрин, — не бью. И Плисецкая заразительно смеется вместе с ним… А потом скажет мне с той счастливой интонацией, которая не терпит притворства: — Это всё было сразу. И навсегда. Без предисловий. … Они вместе отправились в отпуск в Карелию: в Сортавале был Дом композиторов. Сначала он поехал туда один. А потом и она присоединилась, вернувшись из Праги, где выступала. Крохотный домик без удобств, но зато в лесу, одни. «Райский месяц!» — вспоминал Родион, а Майя добавляла: «Там вокруг ходили большие лоси и терлись о деревянные стены домика…» Молодая кровь бурлила, любовь пьянила. Райского месяца в заповедном лесу оказалось мало. На машине отправились в Сочи, в Мацесту: для восстановления намученных за сезон ног Майе нужны были ванны. Казалось, вернувшись в Москву, они тут же отправятся в загс. Щедрин был влюблен по уши — и, как мальчишке, ему казалось: они счастливы, куда спешить, всё успеется. Тогда Плисецкая, будучи девушкой решительной, сама предложила пожениться. Да и Фурцева, министр культуры, открыто говорила: «Выходи замуж, веры тебе будет больше». Она намекала на интерес КГБ к ее посещениям иностранных посольств, которые наперебой звали популярную балерину на свои приемы. Родион Майе, конечно, не мог отказать. Рахиль Михайловна, собрав все регалии дочки, выхлопотала молодым небольшую, но зато отдельную квартирку. В письме своей тогдашней рижской подруге Пальмире Строгановой, балерине латышского театра оперы и балета, Плисецкая радостно сообщала: "Мирочка, дорогая! Наконец-то выбралась написать тебе письмецо. Я теперь живу в новой квартире у гостиницы «Украина». Абсолютная мечта. Тихо, а это ты сама знаешь, что для меня значит. Два месяца я отдыхала, потом лечила колено в Институте Вишневского. Теперь уже занимаюсь, и, кажется, колено не болит. Но самое главное — я еще не сказала. Я вышла замуж за самого лучшего в мире…" Прослышав о серьезном любовном увлечении столичного племянника, в Москву пожаловал тульский дядя Щедрина — проверить, не истеричка ли избранница, мол, у него глаз наметанный. Опыт, увы, был со знаком минус: в его семейной жизни всё было небезоблачно. Пообщавшись недолго с Майей, дядя отвел Родиона в сторонку и удовлетворенно сообщил: нормальная, таких женщин в Туле уже не осталось. — Но этого испытания моей родне было мало, — чуть не с хохотом поведал Родион Константинович. — Второй дядя приехал к нам с огромным тортом — почаевничать. Открывая дверь и неловко повернувшись, я уронил прекрасное лакомство на пол. Дядя покачал головой: ну и попадет тебе от Майи! Но новоиспеченная супруга и бровью не повела. Дядя обнял племянника и поздравил: жена у тебя что надо. Экзамен был сдан на отлично. Конечно, как большие творческие личности, они во многом жили каждый собственной насыщенной жизнью. Но, как вспоминал Щедрин, если расставались, уезжая на гастроли, — не было дня, чтобы не услышали в телефонной трубке голос друг друга. Рассказать, как прошел день, как публика, что говорят о концерте коллеги. Это было для них — как дышать. Не слишком деликатные журналисты спрашивали напрямую: — Как вы живете с Плисецкой, у нее же фантастически трудный характер?! — А у вас что, легкий?! — отшучивался композитор. — По мне, так характера мягче не бывает. А жена режиссера Юткевича Майе прямо так и скажет: «Ну как можно лечь в постель с человеком, у которого в голове всегда музыка?!» И она весело ответит: «Да хорошо жить с таким человеком. Просто прелесть. У него мысли о том, как бы было удобно именно мне. Совершенно не эгоист». А у него не просто музыка в голове — с первой до последней ноты она была проникнута любовью к ней. Что ни партитура — посвящение музе. «Конек-Горбунок»: «Майе Плисецкой». «Анна Каренина»: «Майе Плисецкой, неизменно». «Чайка»: «Майе Плисецкой, всегда». «Дама с собачкой»: «Майе Плисецкой, вечно». Устроители банкета по случаю его, щедринского, 75-летия сделали юбиляру сюрприз: огромный, невероятной красоты торт в виде партитуры «Анны Карениной», которая выглядела так правдоподобно, что хотелось ее «полистать». «Майя! Ты только посмотри на это чудо!» — изумлялся Родион Константинович. Щедрин с ножом в руке (сам храбро вызвался резать десерт) засомневался и долго не решался дотронуться до шедевра музыкально-кулинарного искусства… "Даму с собачкой", как подарок Щедрина, она получит аккурат к своему шестидесятилетию. «Сволочной возраст» для балерины, давно пора восседать на юбилейном троне, принимая поздравления или просто тихо трудиться репетитором. Но и тут она движется наперекор судьбе, против течения. И опять успех. Опять победа — вопреки всему и вся… После блистательной премьеры «Анны Карениной» в Большом театре Щедрин поднялся на сцену и поцеловал Майю: «Ну не бриллианты же тебе дарить, ты их теряешь!» И так ей по душе пришлась эта шутка, что она вспоминала ее до конца жизни. — И что, ни разу не подарил? — А зачем?! Я и не люблю побрякушки. Было несколько пар сережек, одни потерялись где-то, другие украли в грим-уборной, третьи подарила… Не просто подарила. С себя сняла. Хотя это был памятный подарок Лили Брик. В ее любимом Париже танцевала потрясающая Сильви Гиллем. Французская прима-балерина. Ее выступление привело Плисецкую в такой восторг, что, зайдя за кулисы, Майя сняла бриллиантовые серьги и преподнесла Сильви. Та была поражена. И спросила только: «Бижутерия?» — Да-да, бижутерия! — кивнула, не задумываясь, Плисецкая. Главными бриллиантами, с которыми она никогда не расставалась, были балеты ее мужа.
Свежие комментарии